1802–1875
Что слава? – Нелепые крики.
Свет жалок, куда ни взгляни –
В нем многие тем и велики,
Что малы, ничтожны они.
Я знаю, что свет рукоплещет
Героям – когтистым орлам,
Железу, которое блещет,
И многим несветлым делам.
Те, кто хотя бы на школьном уровне знаком с классической литературой, конечно же, знают Виктора Гюго, французского писателя, автора романов «Собор Парижской богоматери», «Отверженные», «Человек, который смеётся». Но Гюго-писатель, оказывается, был ещё и Гюго-поэтом. Ему, к слову, не понаслышке были знакомы слава и успех, известность и популярность. Тем не менее, в следующих строках своего стихотворения-исповеди Гюго признается:
Коснея в понятиях диких,
Молюсь я, поверженный ниц,
Не богу героев великих,
А Господу маленьких птиц, –
Не богу воинственных станов,
Орудий, мечей и штыков,
Не богу тех злых ураганов,
Что двигают массы полков, –
Не идолу тех, что тревогу
Подъемлют, купаясь в крови,
Но мирному, доброму Богу –
Источнику вечной любви, –
Тому, что в поэме вселенной
Зажёг, в мирозданья строфах,
Стих первый – любовию в сердце,
Последний – звездой в небесах.
Веря, что «от избытка сердца говорят уста», можно догадаться, что слава и успех не лишили Гюго здравого рассудка и способности искать чего-то большего, чем признания и похвалы от восторженных почитателей его таланта. Впрочем, все было не так уж просто…
Родителями Виктора Гюго были Жозеф Леопольд Гюго, генерал армии короля Испании Жозефа Наполеона, и Софи Требюше, дочь состоятельного судовладельца. Господь наградил их тремя детьми, из которых Виктор был третьим. Здоровье мальчика было слабым: едва успев выкарабкаться из одной хвори, он без промедления подхватывал очередную. Если бы не усердные заботы энергичной и решительной Софи, мир мог бы и не прочесть ни «Собора Парижской богоматери», ни «Отверженных»… К счастью, детские недуги так и остались в детстве, но на смену им пришли супружеские измены родителей плюс сопровождающие их несогласия и раздоры. Все это привело к разводу Жозефа и Софи, после чего старший сын Абель остался с отцом в испанской Гвадалахаре (где тот занимал пост губернатора), а двое младших, Эжен и Виктор, отправились с матерью в Париж.
Надо сказать, что в детстве Виктора было несколько светлых страниц. Одна из них – это многочисленные и яркие впечатления от мест, где, по долгу отцовской службы, приходилось обитать их семье. Живописные пейзажи, городские кварталы и характер жителей Италии, Испании, Франции глубоко запечатлелись в его душе, чтобы дать в будущем богатый материал для его романов. Другая – замечательный наставник – священник, отец де Ларивьер. От него будущий мастер слова получил первые, но основательные знания по греческому языку и латыни, а также первое понимание о Боге и Его замысле для человека.
Мать Виктора радеет о том, чтобы дать сыну более или менее приличное образование. В 12 лет мальчик становится воспитанником пансиона Людовика Великого и за четыре года учёбы приобретает славу поэта и писателя. Гюго не только талантлив, он умеет поймать момент: стоило Французской академии объявить конкурс на лучшее стихотворение по теме «Ученье – свет!», Гюго подсуетился и «состряпал» поэму в 300 строчек! Результат был вдохновляющим: поощрение от Академии, статьи в газетах, толпы поклонников.
Следующий момент они ловили вместе с братом Эженом. В письме отцу братья попросили оплатить их учёбу на юридическом факультете. Дескать, карьера юриста – хорошая возможность добиться чего-то в жизни. Генерал дал отмашку «Вперёд!», подкрепив её щедрыми инвестициями – по 800 франков в год каждому студенту. Деньги, присылаемые отцом, шли строго по назначению – учёба оплачивалась своевременно и в полном объёме. Но усердием в учёбе братья не отличались: за два года они не появились ни на одной лекции и не сдали ни одного экзамена! Всё, что занимало их умы, было связано с одной мега-мечтой – стать знаменитыми писателями. Правда, у Виктора появилась ещё одна, не менее важная цель – жениться. Его симпатиями завладела очаровательная Адель Фуше, покорившая молодого человека настолько, что мамаша Софи встревожилась и наложила своё «табу» на свидания и разговоры и женитьбе. До поры, до времени материнский запрет удерживал парочку на расстоянии друг от друга, но в 1821 г. Софи умерла и отношения молодых людей возобновились. Год спустя после разлуки с матерью, Виктор и его невеста обвенчались в церкви и создали семью, где родились пятеро детей. Как показало будущее, страхи мадам Гюго были напрасными: женой Адель оказалась хорошей, чего, к сожалению, нельзя сказать о Викторе, который не раз изменял ей с очередными «поклонницами» его таланта.
Слава – непростое испытание, особенно, если она приходит рано. В том же 1822 году, когда Гюго женился, король Людовик XVIII назначил молодому человеку ежегодное жалование в 1200 франков, воздавая должное его красноречию и писательскому таланту. И не зря: из-под пера автора одна за одной выходят новые книги – пьесы, романы, оды. Гюго умеет «задеть за живое», написать о злободневном, затронуть нужные струны в душе читателя. В повести «Последний день приговорённого к смерти» он описывает переживания и размышления человека, ожидающего смертной казни в тюрьме. В «Соборе парижской богоматери» (ставшем, кстати, первым историческим романом на французском языке) он показывает уничтожающую силу страсти. А в «Отверженных» – силу любви и прощения, способных изменить сердце ожесточённого обидой и несправедливостью каторжника. В первом предисловии к роману Гюго писал: «Эта книга от начала до конца, в целом и в подробностях представляет движение от зла к добру, от несправедливого к справедливому, от ложного к истинному, от мрака к свету, от алчности к совестливости, от гниения к жизни, от скотского состояния к чувству долга, от ада к небу, от ничтожества к Богу».
В это время Гюго уже исполнилось шестьдесят. За это время он успел стать членом Французской Академии, заняться политической деятельностью (получил звание пэра и был избран в Национальное собрание), а также хлебнуть «радостей» изгнанничества. После революции 1848 г. ему приходится бежать и скитаться долгих двадцать лет, скрываясь под чужим именем на чужбине. Одним из самых трагичных, быть может, даже судьбоносным поворотом его жизни стала смерть девятнадцатилетней дочери Леопольдины. После того, как она и её муж утонули в реке Сене, Гюго удалился от людей и стал искать утешения для своей души. О том, где он его искал, говорят строки поэмы «Теперь», написанной несколько лет спустя:
Теперь, когда могу, близ вод кругом разлитых,
Я мыслью вознестись и видеть с высоты
Глубоких истин ряд, в душе моей сокрытых,
И видеть под травой сокрытые цветы, –
Теперь, создатель мой, с сей затишью святою
Пришла мне череда
Сознать, что дочь моя под этою плитою
Уснула навсегда.
И вновь, глубокого исполнен умиленья,
На горы, на леса и воды я гляжу,
И, видя, как я мал в безмерности творенья,
Вновь чувствую себя и в разум прихожу.
Вновь на Тебя, Творец, смотрю я правоверцем,
И вновь согрет мольбой,
Иду к Тебе с моим окровавленным сердцем,
Растерзанным Тобой.
И вновь душа моя к Тебе, мой Бог, взывает:
Ты свят, Ты терпелив и в благости велик!
Ты знаешь, что творишь, а смертный – что он знает?
Он – ветра прихотью колеблемый тростник!
Гроб закрывается, но щель есть в этой крыше –
То дверь к тебе, Творец!
И то, что здесь внизу концом считают, – выше
Начало, не конец.
Вернувшись в Париж в 1870 г., он был принят как национальный герой, а шесть лет спустя его избрали сенатором. Последние годы жизни Гюго проводит во Франции, постепенно оставляя грех любовных увлечений и жар политических баталий. Его размышления смещаются с внешнего мира на внутренний: «Никогда не надо бояться ни воров, ни убийц. Эта опасность внешняя, она невелика. Бояться надо самих себя. Предрассудки – вот истинные воры; пороки – вот истинные убийцы. Величайшая опасность скрывается в нас самих. Стоит ли думать о том, что угрожает нашей жизни и нашему кошельку? Будем думать о том, что угрожает нашей душе». Смерть двух сыновей и необходимость взять на себя заботу о внуках, возвращают его к главному – к надежде на Бога:
Надейся, о дитя! Все завтра, завтра снова
И завтра и всегда. Верь в Божью благодать!
Надейся, и когда заря зардеть готова,
Благословенья мы с молитвой будем ждать.
За грех, о, ангел мой, нам суждены страданья.
Быть может, за святой молитвы лишний час,
Господь, благословив и слезы покаянья
И грёзы чистоты, – благословит и нас.
Земная жизнь Виктора Гюго закончилась 22 мая 1885 г. Говорят, что для прощания с ним на похоронах собралось около миллиона человек. А затем его тело было похоронено в парижском Пантеоне, усыпальнице великих людей Франции.