В определенных случаях вывод, сделанный с соблюдением логических норм и требований, будет лишь выводом по вероятности. Подобный результат наиболее характерен для индуктивного способа рассуждения – от частного к общему. Мы неизбежно проводим аналогии, делаем обобщения, и получаемый в таким образом вывод, как правило, не является единственным из возможных, а всего только наиболее вероятным.

Так, факт опустевшей на третий день могилы Иисуса не является доказательством Его воскресения, а лишь говорит о некоторой вероятности такового. Противники христианства неоднократно выдвигали целый ряд контраргументов на этот счет – от похищения тела учениками (эта версия появилась раньше всех остальных – От Матфея 28:13) до варианта, что те вдруг напрочь забыли, где же именно Он был погребен, и пришли не к той могиле. Причем, даже их противники не смогли впоследствии найти нужную могилу, чтобы опровергнуть эти слухи! И снова подчеркнем: в отличие от множества христианских апологетов последних столетий, апостолы, никогда не изучавшие логику, но водимые Духом Святым, ни разу не прибегают к «аргументу пустой гробницы» в обоснование своих доводов. Куда более достоверным библейским доказательством воскресения Христова служит свидетельство Его явления как ученикам (Деяния 2:32), так и многим другим, даже «более нежели пятистам братий в одно время» (1 Коринфянам 15:4-7), в том числе – настроенным скептически (От Матфея 28:17).

Или, к примеру, проповедник, акцентируя внимание на сострадании Иисуса к тем, кого отвергает общество, может упомянуть говорившую с ним самарянку, как женщину с, мягко говоря, пониженной степенью социальной ответственности. Однако такая характеристика будет весьма далека от истины. Безусловно, она была грешна, как и всякий, с кем имел дело Господь, независимо от их пола, общественного статуса и семейного положения. Но и блудницей она не была – Спаситель явно говорит, что она все пять раз состояла в браке, и даже на момент их встречи имеет постоянногосожителя. А то, что тот не берет на себя ответственности за эти отношения, может быть не ее виной – взятие брачных обязательств было исключительно мужской прерогативой. Но даже утверждение, что она пять раз официально получала развод (без чего снова вступить в брак ей было бы невозможно), будет всего лишь лишенным основания мнением – предположением по вероятности. Ведь она могла и несколько раз (пусть даже не все пять) овдоветь. Ккак, скажем, женщина из умозрительной ситуации, представленной Иисусу саддукеями (От Матфея 22:25-27) – пусть маловероятной, но и не невозможной. Или же как произошло в реальной истории с дважды овдовевшей невесткой Иуды Фамарью (Бытие 38:6-10).

Подмена вероятного необходимым – основа дарвиновской теории эволюции. Мы можем строить множество сколь угодно остроумных умозрительных построений о том, как могло бы возникнуть наблюдаемое сегодня разнообразие биологических видов. Но то, что оно могло так возникнуть, вовсе не доказывает, что так оно и возникло.

Если в ходе доказательства мы использовали вероятностный вывод, в дальнейшем мы уже не можем говорить о доказательстве тезиса как об элементе нашего знания. Все, что мы можем, это наилучшим образом обосновать свое мнение по поводу высказанного нами тезиса. Это не значит, что нам вообще следует избегать каких-либо рассуждений по вероятности. Это значит лишь, что нам не следует путать одно с другим, чтобы не совершить указанной ошибки и не выдать наше мнение за знание. В особенности следует помнить об этом, когда дискуссия касается теологических вопросов. Апостол недаром предупреждает нас: «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать… Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем» (1 Коринфянам 8:2, 13:9). В противном случае нас подстерегает опасность уподобиться «благочестивым друзьям» Иова. Потому-то должная мера благоговейного богословского смирения должна быть неотъемлемой частью всякого христианского учения.