Нарочитая двусмысленность сродни ошибкам подмены понятия и подмены тезиса, но в этом случае вместо подмены одного понятия или тезиса другим умышленно используется тезис или понятие, употребляемые в нескольких смыслах одновременно.
Так, лидийский царь Крёз (595–546 до н. э.), богатейший из древних правителей, собираясь на войну с персами, получил от дельфийского оракула пророчество: «Галис перейдя, великое царство разрушишь». Галисом называлась речка, отделявшей Лидию от подконтрольной персам Каппадокии. Посчитав прогноз благоприятным, Крёз начал поход, ставший началом конца его славного правления. Однако прорицатели Аполлона сочли последовавшие упреки в ложности предсказания необоснованными, ведь Крёз и впрямь разрушил великое царство – своё собственное.
Подобная неоднозначность была, к примеру, заложена в решении Первого Вселенского Собора (Никея, 325), когда под одной и той же формулировкой одно богословское крыло понимало «единосущность» Отца и Сына, другая – Их «подобосущность». В результате мы до сих пор пожинаем плоды этой двусмысленности в виде существования нео-арианских религиозных течений.
Тем не менее, двусмысленность является вполне приемлемой фигурой речи в случае, когда оба значения не являются взаимоисключающими и могут быть истинными одновременно. Вот уж – подлинная «головная боль» для толкователей Писания, и, в частности, для переводчиков! Подобными построениями изобилует Евангелие от Иоанна. В особенности – третья глава, где приводится беседа Иисуса с Никодимом. «Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится <свыше/заново>, не может увидеть Царствия Божия» (От Иоанна 3:3). Никодим явно видит в этом утверждении не тот же смысл, что сегодняшний «более духовный» читатель: «Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» (3:4).
Дальше же толкователю/переводчику приходится еще труднее: «Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться <свыше/заново>. <Дух дышит / ветер дует>, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (3:7,8). Не ожидающего подвоха толкователя фраза «Дух дышит, где хочет,…так бывает со всяким, рожденным от Духа» приводит в замешательство: «И как бывает с рожденными от Духа? Где хотят – дышат, а где не хотят – не дышат?». Иисус же проводит аналогию между действием Духа и дуновением ветра. Его также невозможно наблюдать непосредственно, но оно очевидно благодаря производимому результату. Причем, на языке оригинала оба явления выражаются тем же самым словосочетанием.
Но это – проблема для современных переводчиков, живущих в иное время и в иной культуре. Для Иисуса же недоуменная реакция Никодима оказалась странной: «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» (3:10). Проведенная Им параллель должна была все прояснить, а не запутать. Ведь эта двусмысленность в совокупности с аллюзией на новое рождение под действием воды и духа/дыхания/дуновения (по-еврейски – руах) ясно должна была указать Никодиму на пророчество глав 36 и 37 Книги Даниила. Впрочем, нередко Иисусу приходилось говорить тем, кто знал Писание наизусть: «Разве вы не читали?» (От Матфея 12:3, 21:16; Марка 12:26; Луки 6:3).
При определенных условиях исходно нарочитая двусмысленность может восприниматься оппонентами как логическая ошибка, таковой не являясь. Например: «Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский… Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал» (Ин 19:19,21-22). Наместник, которого первосвященники вынудили осудить невиновного, заявляет свое «особое мнение» в виде столь необычного обвинительного заключения. Он резервирует второй смысл этой надписи, чтобы защитить себя от обвинений во враждебности кесарю (19:12), и отказывается внести «прояснение», в то время как первосвященники считают надпись ошибочной. Впрочем, когда нарочитая двусмысленность очевидна, она может выполнять юмористическую роль, эмоционально окрашивая речь – как позитивно (ирония), так и негативно (сарказм). Говорят, мудрый муж на вопрос жены «Тебе больше нравлюсь я или мой борщ?», отвечает: «Первое!». И он никогда не скажет жене, сделавшей новую прическу: «Как ты помолодела! Выглядишь на все сто». Ну а я, когда даю свою новую книжку собственным детям, всегда при этом приговариваю: «Почитай отца своего».