Модернисты ударяются в противоположную крайность по отношению к Писанию. Если консерваторы обожествляют его, то модернисты его просто игнорируют. Как ни странно, представители этих противоположных подходов совершают одну и ту же ошибку: использование для оценки Библии особых стандартов, не применяющихся при чтении и толковании других текстов.
Консерваторы понимают всё — или всё, что способны понять, — буквально и начинают с требования верить каждому слову Библии. Модернисты понимают всё, или, по меньшей мере, всё чудесное и сверхъестественное (или все морально непопулярное), небуквально и начинают с требования относиться к словам Библии скептически, с недоверием.
Типично модернистское изучение Писания — это не объективное и исторически нейтральное текстологическое исследование. Это эйзегеза («вчитывание» смысла в текст), а не экзегеза («вычитывание» смысла из текста): тексту навязывается типично современный взгляд на вещи — натурализм, отрицание сверхъестественного и чудес, — и затем текст оценивается сквозь призму этого мировоззрения. В действительности ошибка модернистов — это ухудшенная версия той самой ошибки, в которой они обвиняют консерваторов: ведь консерваторы, по крайней мере, читают текст в свете того самого мировоззрения (признающего сверхъестественное), которое заключено в самом тексте, тогда как модернисты навязывают тексту чуждое ему современное мировоззрение. Консерваторы не дописывают чудеса в библейские повествования, а вот модернисты вычеркивают чудеса из текста. Такая подтасовка данных, подгонка их под теорию — фундаментальная ошибка некачественной науки. Как видим, ненаучны в этом споре именно модернисты.
Неверующие говорят, что (1) христианство — это то, чему учит Новый Завет, и (2) христианство ложно. Христиане говорят, что (1) христианство — это то, чему учит Новый Завет, и (2) христианство истинно. Модернистские богословы, желая примирить одно с другим, говорят, что (1) христианство — это не то, чему учит Новый Завет, как это кажется на первый взгляд, а только то, что сами модернисты выбрали в Новом Завете (этика любви без чудес) как некий компромисс, приемлемый для верующих и неверующих, и (2) что это перетолкованное ими христианство истинно.
Но позволяет ли Писание перетолковывать христианство? Ответ вы найдете в Послании к Галатам (Гал. 1:8).
Цель Библии, «Слова Божьего» на бумаге, заключается в том, чтобы привести нас к Христу — «Слову Божьему» в человеческой плоти. В главе о божественности Христа мы исходили из исторической достоверности евангельского повествования. Теперь мы должны защитить свою исходную предпосылку. Ведь в нашей защите божественности Христа все три рассмотренные гипотезы — Господь, лжец, безумец — основывались на том, что Иисус действительно провозглашал себя Богом. Но предположим, что это не так. Предположим, что все эти заявления приписаны ему мифом (чьей-то выдумкой). Предположим, что лжет не Иисус, а текст Нового Завета.
Безусловно, именно это предположение стало самой распространенной интеллектуальной причиной того, что в двадцатом веке многие христиане утратили веру. На каждого, кто думает, что религию опровергли проблема зла или прогресс естественных наук, найдется десяток верящих в то, что религию опровергли текстология, «историко-критический метод» и «высокая критика», якобы доказавшие, что тексты Нового Завета — не более чем миф. Чудо превращения вина в воду, веры в миф, совершили не философы-атеисты и не ученые-скептики, а богословы-библеисты.
На самом деле исторические данные решительно опровергают гипотезу мифа. И вот почему.
- Если исследовать тексты Нового Завета так же беспристрастно, объективно и научно, как мы исследуем все прочие древние документы, эти тексты следует признать в высшей степени достоверными. Одна за другой, с удивительной скоростью, возникают сложные и остроумные гипотезы, авторы которых тщатся развенчать, «демифологизировать» или умалить исторические данные. Это все равно что пытаться вырвать клыки у льва. Ни одна книга в истории не подвергалась таким нападкам, «расчленениям», перетасовкам и переиначиваниям, как Новый Завет. И все-таки Новый Завет жив — как и Сам Христос.
- Новозаветные рукописи дошли до нас в очень хорошем состоянии. Текст Нового Завета в десятки раз достовернее, чем текст любого другого античного документа. Мы располагаем пятьюстами различными копиями этого текста только за период до 500 года нашей эры. От второго по надежности античного текста, «Илиады», до нас дошло только пятьдесят копий, написанных в первые 500 лет после его создания. От «Анналов» Тацита до нас вообще дошла только одна и весьма поздняя копия, но никто не сомневается в исторической подлинности этого документа. Если бы в книгах Нового Завета не было ни описаний чудес, ни призывов полностью изменить нашу жизнь, их подлинность признали бы все ученые мира. Иными словами, светскую критику библейских текстов питает не объективная, нейтральная наука, а субъективное предубеждение. Помимо того, что дошедшие до нас рукописи древние, они еще и взаимно дополняют и подтверждают друг друга. Между ними совсем мало расхождений, среди которых ни одного действительно существенного. А новооткрытые рукописи (к примеру, свитки Мертвого моря) подтверждают, а не опровергают свидетельство ранее найденных документов по каждому важному вопросу. Попросту не существует другого античного текста, который был бы в таком же прекрасном состоянии.
- Если божественность Иисуса — миф, придуманный последующими поколениями («раннехристианским сообществом», под которым понимается «сообщество изобретателей мифа»), то между теми, кто видел Иисуса, и великим множеством уверовавших в нового, мистического, обожествленного Иисуса, должно было пройти по меньшей мере два или три поколения. Иначе миф просто не смог бы предстать неопровержимым фактом: ведь его легко опровергли бы те, кто видел Иисуса собственными глазами. Причины опровергать подобный миф были бы в этом случае и у учеников Иисуса, и у его врагов. Между тем до нас не дошло ни одного свидетельства о том, что кто-либо когда-либо пытался опровергнуть так называемый «миф о божественности Иисуса» во имя «чисто человеческого» Иисуса, которого он знал прежде. Первые «демифологизаторы» открыто утверждали, что для того, чтобы миф закрепился и распространился, все тексты Нового Завета должны были быть написаны после 150 года нашей эры. Но ни один серьезный ученый сегодня не подвергает сомнению тот факт, что практически все тексты Нового Завета были написаны в первом веке нашей эры — и прежде всего послания Павла, явно утверждающие и подразумевающие божественность Иисуса. Не подвергается сомнению и то, что учение о божественности Иисуса уже тогда разделяли все приверженцы христианства.
- Если к изначальному «чисто человеческому» образу Иисуса позднее был добавлен некий мифический «налет», мы должны были бы найти хоть какие-то свидетельства, пусть хотя бы косвенные и не из первых рук, о существовании этого изначального образа. Однако вместо этого мы обнаруживаем полное и абсолютное отсутствие подобных свидетельств, как внутренних (в самых текстах Нового Завета) так и внешних, в любых других возможных источниках — христианских, нехристианских или антихристианских.
- Стиль Евангелий характерен не для мифа, а для реального, хотя и ненаучного, описания, сделанного очевидцами событий. Любой, кто обладает чувством литературного стиля, может сравнить Евангелия с любыми мифическими религиозными текстами того времени — к примеру, с доновозаветной апокалиптической литературой или с языческими мифическими фантазиями вроде «Метаморфоз» Овидия и повествования Флавия Филострата о чудесах и странствиях Аполлония Тианского (220 год н.э.).Если события, описанные в Евангелиях, в действительности не происходили, значит, их авторы девятнадцать столетий назад создали современную реалистическую фантастику. А ведь Евангелия полны мельчайших подробностей, которые можно найти только в подлинных свидетельствах очевидцев — или же в современной реалистичной фантастике. К тому же в них содержатся десятки мелочей из подлинной жизни Израиля в первом столетии нашей эры, которые не мог знать никто, кроме реальных жителей этих мест в этот исторический период (см., например, Ин. 12:3). И при этом ни одного анахронизма из жизни второго столетия нашей эры — ни в языке, ни в содержании текста.
- То, что Иисус был отдан под суд и распят, объясняется именно тем, что Он объявил Себя Богом. Иудеи были особо чувствительны ко всякому богохульству; никакой другой народ не стал бы так фанатично требовать смерти в качестве наказания за претензию на божественность. По всему римскому миру господствующее отношение к богам было совсем иным: «чем больше богов, тем веселее».Политические взгляды Иисуса не объясняют Его распятия. У Него не было никаких политических амбиций. Главная причина, по которой большинство иудеев не признали Его Мессией, заключалась именно в том, что Он не освободил их от римского политического господства. Почему же тогда Его распяли? Политический повод — что Он якобы бросил вызов самому кесарю — был ложью, придуманной для оправдания Его казни. Ведь римский закон не считал богохульство смертным грехом, а иудеи не могли применять свои религиозные законы о смертной казни, находясь под властью римлян.
- Евангелий четыре, а не одно. Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна были написаны разными людьми, в разное время, предположительно для разной аудитории, с несколько разными целями и разными акцентами. Это дает основания для тщательной перекрестной проверки. С помощью своего рода «текстуальной тригонометрии», или «триангуляции», мы можем установить факты гораздо надежнее, чем в случае любых других античных событий и личностей. Но расхождения между текстами касаются только хронологии (считается, что правильный порядок событий изложен только в Евангелии от Луки) и незначительных количественных подробностей (к примеру, сколько ангелов увидели женщины у открытой могилы — одного или двух).
- Если божественный Иисус Евангелий — это миф, то кто изобретатель этого мифа? Кому бы ни приписывалось его создание — первым ученикам Иисуса или кому-то из последующих поколений, — для такой выдумки нет подходящего мотива. Ведь вплоть до Миланского эдикта (313 год н.э.) христиан преследовали, зачастую подвергая пыткам и мучительным казням; их притесняли и ненавидели за их веру. Никто не станет сочинять и распространять мистификацию, зная, что его за это распнут, побьют камнями или обезглавят.
- Иудеи и христиане первого века нашей эры не были склонны верить в мифы. Они уже были более «демифологизированы», чем другие их современники. Правоверные иудеи были решительными, непримиримыми противниками всех языческих мифов о многобожии и всякого экуменического синкретизма. Иудеи меньше всех были склонны смешивать мифы с фактами. Петр открыто говорит о том, что история, поведанная в Евангелиях, — это исторический факт, а не «хитросплетенные басни» (2 Петра 1:16).
- Наконец, прочитав Евангелия с открытым умом и сердцем, вы можете вслед за Достоевским и Кьеркегором заключить, что ни один смертный не мог бы выдумать подобную историю.