Раввины времен Христа учили, что обидчика необходимо прощать до трех раз, и только после прибегать к альтернативным сценариям. Именно в этом контексте евангелист Матфей, – еврей, пишущий для евреев, – записал хорошо знакомый нам вопрос: «Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» (ОТ Матфея 18:21).
Какой реакции ожидал первоапостол? Вау! Ну, ты крут, Семен Ионович! Величайшие учители закона никнут перед твоим милосердием, предлагающим семикратное прощение вместо троекратного! Но не тут-то было. «Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» (18:22). Естественно, речь не шла об учете обид, пока число их не достигнет значения 490. Суть ответа – прощать нужно всегда.
Далее же Иисус рассказал притчу (18:23-35) о том, что «Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов». По нашим меркам это ни много, ни мало, а порядка ста миллионов долларов! Трудно представить, как сей некто умудрился задолжать подобную сумму, но из песни слова не выкинешь. «А как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить». Пара тысяч долларов – максимум, что можно было бы выручить с этой операции в пересчете на нынешние деньги. Так что речь шла не столько о компенсации, сколько о воспитательной мере, чтобы другим неповадно было.
«Тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу. [Представляете? Все, ни шекелем меньше!] Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев». Это – пара сотен баксов. Не пустяк, конечно, но сумма вполне отдавабельная. «И, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга».
А затем идет стих, вызывающий у меня не просто дискомфорт, а настоящий ужас: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (18:35). Как нам импонирует идея прощения, когда говорится о прощении нас! И насколько неудобна она, если речь идет о прощении нами. Господь же устанавливает между ними прямую и непосредственную зависимость.