Хотите, расскажу, что приключилось со мной на днях? Впрочем, к чему слова – посмотрите на фотку. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, не так ли? Или – не так? Или услышать об увиденном, разделить впечатление, все же, куда важнее, чем только увидеть?
Вам никогда не хотелось поведать, кому бы то ни было, о том, что с вами произошло – на прогулке ли возле дома или в дальнем путешествии, хорошего или плохого, несущего боль или приносящего радость? Помнится, в былые времена люди часами рассказывали о своей жизни случайным попутчикам в железнодорожном вагоне. А психологи-консультанты поныне зарабатывают немалые деньги, выслушивая своих клиентов. Разве пересказывание уже пережитого может как-то повлиять на события прошлого? Почему же мы тратим на это время, а то и деньги, в настоящем?
Исследования в области нейропсихологии показывают, что рассказ о пережитом внимательному слушателю оказывает большее влияние на наш мозг, чем само переживание, о котором мы рассказываем. При этом оба – и рассказчик, и слушатель – претерпевают реальные изменения в схемах мозговой активности! Они формируют близость отношений и эмоциональную привязанность, проявляют меньше беспокойства по поводу своих проблем и больше сочувствия по отношению к чужим проблемам. Это явление получило название «усиление интеграции».*
Открытия в сфере нейропсихологии проливают новый свет на понимание самой природы человека. Согласно Писанию, человек сотворен по образу и подобию Божьему. Это предполагает полное единение в отношениях между людьми, подобное единству божественной сущности, о которой говорил Иисус: «Я в Отце и Отец во Мне» (От Иоанна14:10,11). Подобное единство невозможно без полной взаимности – желания не только познавать другого, но и быть открытым для познания другим.
Трагическим проявлением изначального разрыва отношений с Богом и между собой стало нарушение единственной на тот момент ограничительной заповеди: «От дерева познания добра и зла не ешь от него» (Бытие 2:17). Что же это было за дерево? Ответ однозначен: мы не знаем! Любители порассуждать сверх того, что написано, имеют множество различных мнений на этот счет. Но, увы, в умопостроениях своих дереву и плодам его они уделяют куда больше внимания, чем это делает Писание. Ведь не в свойствах же плодов заключалась проблема! Иначе она была бы легко разрешима посредством промывания желудка.
Существительное «даат», переведенное как «познание», в других местах Писания переводится также как «ведение», «намерения», «умысел», «умение», «разумение», «смысл», «премудрость». Оно отнюдь не относится исключительно к сфере теоретической проинформированности, и происходит от глагола «йада», несущего идею полного самоотождествления с объектом познания. В разных формах он употребляется во множестве текстов. Например, таких, как «Остановитесь и познайте, что Я – Бог» (Псалтирь 45:11) или же «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила» (Бытие 4:1). Обратите внимание: в последнем случае слово «познал» означает полноту супружеского единения. Оно включает и физическое соитие, но отнюдь не исчерпывается таковым. (Когда речь идет исключительно о физиологическом аспекте, писание использует эвфемизм «лежать с…», как во 2 Царств 12:13 или же в 3 Царств 1:2.)
Первозданный человек был в курсе, что такое «хорошо весьма», и каково это, когда «не хорошо» («Не хорошо быть человеку одному» – Бытие 2:18). Так что общее представление о добре и зле у человека уже было – он знал об этом не понаслышке. Но пока он жил под покровом Божьей благодати, внутренняя борьба между добром и злом не была постоянной реальностью его жизни. Ослушавшись же Бога, человек «познал» («йада») всю тяжесть этого конфликта на собственной шкуре.**
У человека было все. Все в этом мире было к его услугам. Он обладал всей землей. Он мог есть плоды от всех деревьев в саду кроме одного-единственного. Он властвовал над всеми животными. Но человек не может быть удовлетворен одним лишь обладанием. Человеку нужно кому-то принадлежать. Человеку не может быть хорошо, когда он – ничей.
Подобно тому, как Отец, Сын и Дух пребывают в единстве инаковости и взаимопринадлежности, человек, будучи образом Божьим, нуждается в том, чтобы принадлежать кому-то иному, подобному себе, но отличному от себя. Ибо в отношениях, не поврежденных грехом, отличия – источник взаимного наслаждения и взаимного обогащения. «Я» нуждается в «ты». Вместе «я» и «ты» становимся «мы» и даем друг другу то, на что каждый сам по себе неспособен. Только через «ты» я познаю, кто такой «я». Более того, сама сущность «я» в немалой степени определяется принадлежностью к «мы» (будь то человечество, народ, семья, Бог) через «ты». Как выразил это великий учитель Израиля Равви Гиллель (60 до н.э. — 7 н.э.), «Если не я за себя – то кто за меня? А если я только за себя – то кто я?».
Разрушение взаимопринадлежности – не просто конфликт межличностных отношений. Это и внутренний конфликт. Человек, с одной стороны, жаждет независимости, с другой же – страдает от одиночества, переживает, что никому не нужен. Он втайне мечтает принадлежать кому-то, и в то же время боится этой принадлежности. Ибо она предполагает не обладание другим, а всецелое отдавание себя другому.
Что может быть страшнее? «Полюби – и сердце твое в опасности. Если хочешь его оградить, не отдавай его ни человеку, ни зверю. Опутай его мелкими удовольствиями и прихотями; запри в ларце себялюбия. В этом надежном, темном, лишенном воздуха гробу оно не разобьется. Его уже нельзя будет ни разбить, ни тронуть, ни спасти. Альтернатива горю или хотя бы риску – гибель. Кроме рая, уберечься от опасностей любви можно только в аду».***
Человеку присуще желание познавать. Но само по себе познание не приносит удовлетворения. «Кто умножает познания, умножает скорбь» (Екклезиаст 1:18). Себя обретаешь не когда познаешь, а когда познаваем. Хотя бы – случайным попутчиком в поезде, которому нет до тебя дела, и потому вероятность, что он злоупотребит твоей открытостью, крайне мала.
Не потому ли столь популярными стали социальные сети, пришедшие на смену пространству железнодорожного вагона? Они позволяют выплеснуть «накипевшее на сердце». Но бездушное пространство интернета не удовлетворяет желания принадлежать, не создает эффекта усиления интеграции. Социальные сети не заменяют внимательного слушателя, которому можно поведать (поделиться ведением) о чем-то сокровенном. Подлинная радость – быть познаваемым кем-то близким, кому можно доверится полностью, перед кем без каких-либо опасений можно, не стыдясь, быть нагим во всех смыслах – и в мыслях, и в надеждах, и в страхах, и в мечтах.
Но мы слишком долго жили в пресловутом коконе себялюбия. Мы пока лишь учимся подлинным отношениям, слой за слоем, подобно луковой шелухе, снимая эфемерные покровы, чтобы полностью открыться перед Богом, Которому, на самом деле, и так все про нас известно. Но эта открытость перед Ним – необходимое условия для ответного познания Его. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Коринфянам 13:12)
*Curt Thompson, MD. Anatomy of the Soul: Surprising Connections Between Neuroscience and Spiritual Practices that Can Transform Your Life and Relationships. – Tyndale, 2010.
**Сергей Головин. По образу и подобию. Происхождение, сущность и предназначение человека. – Книгоноша, 2016
***Клайв Льюис. Любовь. // Собрание сочинений в восьми томах. Том 1. – М: Дом надежды, 2006.