Когда мне впервые довелось побывать в лагере беженцев, это, по сути, был не просто лагерь, а настоящий поселок. Целое поколение, никогда не видевшее родной земли, родилось и выросло среди его построек. Люди более-менее обжились, нашли себе занятия, наладили быт. Но, как высшую драгоценность, как несравненное сокровище, в каждом жилище мне показывали старый ржавый ключ – ключ от покинутого дома. Для его обладателей он был неким символом. Напоминанием, что их место – не здесь. Что рано или поздно они вернутся. Вернутся домой. Передаваемый от родителей детям, ключ тот был как бы залогом, гарантией грядущего возвращения.
Тогда я и представить себе не мог, что со временем мы и сами будем лелеять невзрачный ключик, время от времени вскрикивая: а где НАШ ключ? Не затерялся ли он среди продвинутых и навороченных ключей от временных пристанищ?
Тем не менее, в этом мире мы все – странники и пришельцы. Беженцы и переселенцы. Может ли кого-либо удовлетворять такой статус? Что для скитальца может быть дороже, чем дом, манящий вдали? И что в наших странствиях ценнее Креста Христова – ключа от нашего небесного жилища?
Здесь-то и кроется подвох – опасность удовлетвориться своим статусом. Или, более того, своим положением в этом статусе. Да, я – всего лишь странник. Но зато какой! Странник премиум-класса! Такого, как я еще поискать надо! Именно к таким, «которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других», и была обращена притча:
«Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (От Луки 18:9-14).
Ну, кто не знает этой притчи? Перед глазами тут же встают образы из фильмов, инсценировок, иллюстраций к «Детской Библии» и картинок в интернете: посреди храма гордо возвышается пышущий здоровьем дородный и нарядный фарисей, а где-то на задворках ютится, трепеща в благоговейном страхе, хилый и бледный мытарь. Мы же знаем, кто здесь – хороший парень, а кто – плохой!
На самом же деле для слушателей Иисуса все выглядело совершенно иначе. Фарисеи были людьми, которые посвятили свою жизнь праведному хождению перед Богом и реально жертвовали всем ради этого. Появление этого движения было реакцией искренних богопочитателей на роскошество храмовой элиты, продажность политической элиты и суетность народа земли иудейской эллинистического периода ее истории. Фарисеи старались не пропускать ни одного служения в Храме, строго соблюдали все 613 заповедей Закона Моисеева, изнуряли себя постами и прочими ограничениями, проявляли крайнюю воздержанность в одежде и образе жизни.
Бледный и изможденный постами фарисей оказался в Храме далеко не случайно. Там ему было самое место! С радостным светом в глазах он благодарил Всевышнего за это счастье. За то, что может приближаться к Нему, в отличие от тех, кому не повезло познать истинный смысл бытия.
Мытарь же по жизни был циничен, богат, не чужд удовольствий и излишеств. Профессия налогового инспектора не предполагала иного. Он и зашел-то спонтанно. Даже не совсем зашел. Ощутив царящую в Храме атмосферу благоговения, он понял, что ему тут не место. Он не стал проходить вперед, а лишь, потупив взор, пробормотал: «Господи, помилуй!». А после, не задерживаясь, пошел дальше заниматься своими делами. Так что вердикт, вынесенный Иисусом героям притчи, оказался полным сюрпризом для слушателей!
Именно такая реакция запечатлена у Хуана де Пареха (ученика великого Веласкеса) на знаменитой картине «Призвание св. Матфея» (1670). Художник изобразил себя самого на левой стороне полотна в виде разорившегося идальго с судебным постановлением в руке. Рядом стоит друг, выражающий свое сочувствие. За столом сидят судебный пристав с ордером и секретарь, составляющий протокол изъятия имущества. Во главе же стола восседает, выделяясь роскошью своего убранства, мытарь Матфей. Здесь он – ростовщик, которому отходит все имущество несчастного. Но тут входит Иисус, и из всего благородного и достойного общества зовет за Собой именно его, Матфея. Все – в шоке! Наибольшее недоумение мы видим на лице самого мытаря: «За что, Господи?»
В притче и фарисей, и мытарь уверены, что они – странники премиум-класса. Что живут именно такой жизнью, какую заслуживают. Фарисей – духовно, мытарь – материально. С Божьей же точки зрения проблема у обоих одна и та же. Только мытарь это чувствует, а фарисей даже не догадывается.
Не дай нам, Господи, того, чего мы заслуживаем! Помоги среди побрякушек этого мира не забыть о единственном Ключе, имеющем реальную ценность!